Вчера случился в моем блоге про Белоруссию с Украиной такой вот любопытный диалог: Я, в общем, даже готов извиниться перед своим оппонентом за свой слегка издевательский тон. Все-таки речь идет об идеалах. Хотя, с моей точки зрения и столь…хм, слово сложно подобрать… пусть будет - сомнительных. Но этот диалог натолкнул меня на давние размышления об этой весьма любопытной и довольно странной сказке об идеале свободы, за которую надо бороться. В случае с моим оппонентов, все вроде бы понятно – речь идет о свободе потребления материальных благ, необходимость которой превратилась в идеал под воздействием, видимо, сурового быта 60-70-х годов в СССР. Не хочу обсуждать эту тему подробно. Замечу только, что моя бабка, пережившая суровость быта первой и второй мировых войн, обеих революций и репрессий так и не сформировала в себе осознанной необходимости свободного потребления. Гораздо белее интересным представляется идеал свободы как таковой. Свободы, так сказать, вообще. Которая далее трансформируется уже в конкретные свободы (ну там, регистрации партий, собраний на площадях, занятий сексом на лобном месте и т.д. ), за которые собственно и нужно бороться. Эта концепция борьбы за свободу вообще, активно продвигается – кем? Правильно. Современной западной цивилизацией, которую еще принято называть «развитым миром», который придерживается «базовых общечеловеческих и демократических ценностей» Продвигается эта концепция борьбы за свободу за пределами своей территории, то есть предполагается, что у себя эта свобода уже есть. Между тем не думаю, что открою страшную тайну, сказав, что культурной, исторической, идеологической и метафизической основой западной цивилизации является протестантизм, который, в свою очередь, вырос из западного христианства, которое, в свою очередь, проникло в варварскую римскую империю (варварскую, конечно, в смысле верований) из иудаизма. И во всей этой глубочайшей традиции иудаизма – христианства – протестантизма вопрос о свободе всегда был одним из главных и всегда понимался вполне определенным образом. Главным элементом здесь, конечно, является концепция теодицеи. Теодицея. Проще говоря – почему в мире есть зло, если создатель благ? В христианстве, этот вопрос обостряется до предела – почему в мире есть зло, если «так возлюбил Бог мир, что отдал сына своего единородного, чтобы каждый верующий в него не погиб…» (и далее по тексту). Так вот ответ западной традиции-то известен: есть свобода, которую Бог дал человеку. И эта свобода для него (Бога, в смысле) есть одна из высших ценностей. Ценность свободы для Бога настолько высока, что даже он сам не может лишить человека этой свободы, даже если видит, что человек совершает зло. От этого странного дара и все беды человеческие и мирские, начавшиеся, как известно с яблока, которое Ева по свободной воле взяла у змия. А теперь вдумаемся немного. Свобода дана Богом каждому человеку и отобрать ее не может никто, включая самого Бога! Вот одно из оснований, на котором стоит вся западная цивилизация. Любопытно, что поздний марксизм в СССР приходил к очень близкой концепции свободы, естественно, исключая из нее явно религиозные элементы, но не меняя сути. Что, как бы и понятно – Россия плоть от плоти православия, или восточной ветви того же христианства. Итак, свобода у человека есть. Причем есть всегда. Это высший и горький дар человеку. Ты можешь копать, можешь не копать. Можешь предавать, можешь не предавать. Можешь убивать, можешь не убивать, Можешь любить, можешь ненавидеть. Можешь бороться, можешь сдаться. Ну и, наверное, главное в свободе : ты можешь свободно распоряжаться самым главным «активом», которым владеешь – своей жизнью. Ты можешь ее просто оборвать в любой момент. Можешь использовать для себя любимого. Можешь отдать другому. Можешь потратить ее на что-то интересное для себя и полезное для других, ну, например, на поиск эликсира бессмертия, а можешь бороться за… свободу… Мне всегда казалось странным, что концепция свободы запада столь разнится для внутреннего и внешнего использования. Дескать, у нас свобода есть и была всегда, ибо Богом дана. А вам за нее еще побороться надо! Вот я и хотел спросить комоновских борцов за свободу – а что она есть для вас, эта свобода?